В музее

Двое студентов на цыпочках, воровато оглядываясь, проскользнули в вузовский археологический музей. Узкий коридорчик и две двери. Одна в небольшую библиотеку, вторая в сам музей. Парень быстро закрыл входную дверь на ключ, а девушка осмотревшись подошла к столам стоящим в зале музея по кругу и села на удобный широкий стул игриво закинув ножки на спинку соседнего. Парень сбросил на пол рюкзак и тоже осмотрелся. Вечерние лучики солнца играли на стеклах музейных витрин, за которыми лежали предметы давно прошедших столетий и прежние хозяева этой утвари.

- Вадик, а точно сюда ни кто не войдёт?

- Точно, ключ у меня... преподы в поле, ты же знаешь, Елизаветовку роют...

Вадик деловито оглядываясь медленно подошёл к своей подружке.

- А я бы хотела, чтоб вошли... и застали нас в момент оргазма, чтоб обзавидовались.

- Сумасшедшая ты у меня, Олька. – довольно проурчал парень поглаживая девушку по стройной ножке беззаботно и бесстыдно задранной вверх своей юной обладательницей.

- А я хочу и боюсь – проворковала девушка откидывая в сторону свою озорную чёлку из тонких полупрозрачных, пепельно-белых волос.

Говорила она чуть картавя, что напоминало Вадику воркование голубки. И чертовски его заводило.

- Оля, не бойся, я же с тобой...

Девушка посерьёзнела. Её настроение сменилось на резко противоположное. Словно она вспомнила, что дома забыла выключить чайник.

- Нет, я передумала...

Оля резко встала, но Вадик преградил ей дорогу. Он хорошо знал взбалмошный характер своей пассии. Любая медаль имеет две стороны. И обратную сторону Вадим ценил, как ни что другое. Оля была бесподобно страстной в постели, богатой на выдумки и всё такое прочее. Потрахаться в музее это она придумала. Сколько сил стоило чтобы раздобыть ключ о дверей! И вот теперь всё насмарку, потому что « она передумала »!

- Пропусти! – девушка попыталась оттолкнуть парня в сторону, впрочем попытка могла бы быть и более настойчивой, Вадик далеко не атлет. Одолеть его можно.

- Нет это я передумал!

Взвизгнув Оля бросилась бежать вокруг столов надеясь оторваться от любовника. Убежать на шпильках... ну удачи! Вадик сгрёб её в охапку и прижал в углу, где стоял компьютер. От толчка монитор засветился.

- Он включён- сообщила Оля глядя через плечё.

- Вижу, наверное профессор выключить забыл...

- А что там написано? – Оля развернулась попой и, вызывающе оттопырив два полуовала своих нижних полушарий, склонилась над текстом набранным на экране.

Вадик запустил руку в трусики, резкий окрик заставил его убавить пыл. Авторитет профессора для неё был непререкаем.

- Это перевод...- бросив мимолётный взгляд на экран заключил Вадик. Отступив на минутку он решил возобновить атаку, и с наглостью танка полез в самые труднодоступные места девичьего тела. Лязг гусениц с успехом заменял треск ткани в района мотни.

- А что он сам переводит?

- Он на шести языках, как я на русском матерном...

- Какой умный мужик... Смотри – Оля принялась читать вслух напечатанное, с таким игриво-серьёзным видом вроде того, что я тут делом занята, читаю сижу, а ты там что делаешь, а? И кто тебе это вообще разрешал делать?

- Тут написано: «по прошествию пяти лет удалось полностью восстановить и перевести текст найденный на седьмом участке с юго-восточной стороны раскопа....- ла-ла-ла-ла, бла-бла-бла, ага вот...- теперь можно с уверенностью утверждать, что в руки к нам попал уникальный документ, этот отрывок не является литературным произведением, скорее это дневник, который вёл в путешествии работорговец из Афин.»

- Чего? – Вадик с неимоверным усилием вынул руку из трусов подружки и отодвинув Олю в сторону продолжил начатое ею чтение. - Ага, вот перевод: «Последнее время погода благоприятствует путешествию, вчера мы вышли из последнего на многие стадии вокруг цивилизованного порта.»

- Нет он серьёзно на шести языках говорит?

- Да я сам слышал как он на французском и греческом по телефону говорил... Ну ты будешь дальше слушать?

- Да, конечно...- в голосе Олечки было смирение и покорность.

- Черт! Сбился... где это?

В принципе было от чего сбиться, шустрая ручка с наманикюренными ноготочками, как бы случайно проскочила в зазор между животом и джинсами и там взялось за то чем мужик дорожит больше всего. Но стоило Вадику потянуться к ширинке, как она тут же ослабила сладкую хватку.

Дразнит зараза.

- Я пордолжу...: «На третий день пути ко мне подошёл капитан и потребовал морской налог с товара. Значит что я должен предоставить ему часть живого товара, на пробу. Традиция заведенная на торговом флоте. Я не мог отказать ему в соблюдении этой традиции, тем более, что до Афин путь долгий.

Капитан и двое его помощников спустились со мной в трюм, где держали приготовленных к продаже рабов. Здесь пахло горячими досками, свежим сеном и еще чем-то неуловимым. Надо отдать должное капитану, корабль он содержал в чистоте, рабов приказал вымыть перед погрузкой на борт. Трое котов охотились на крыс по всему судну. Вши и крысы, по его словам вестники болезни, а это в море верная смерть.

Через люк сюда проникало достаточно света, чтобы было понятно, что товар у меня отменный, всегда такой товар только у меня. Пять рабынь из далёких лесо-степей на краю света, одна полудикая, но красивая монгольская рабыня, и амазонка из скифского племени, она сейчас лежала связанной, потому что при погрузке на корабль больно укусила моего помощника и пыталась при этом бежать. Капитан подошел к женщинам, которые сбились в тесный комок из прекрасных тел, и протянув руку указал на самую юную девушку с прекрасным лицом и длинными светлыми волосами.

- Эту. – сказал он похотливо облизывая губы.

- Эту только в зад. Она невинна. Стоить будет очень дорого. Если хочешь, то бери её и плати разницу в потере цены.

Капитан задумался и поглядывая на красавицу кивнул.

- Хорошо. Эту мы имеем втроём в зад. Хорошая у неё задница, грех отказываться. Но моим матросам ты дашь ещё двоих.

- Только если они не испортят товар.

- Будешь стоять рядом и смотреть, чтобы вдруг чего не того !!- заржал капитан. Нет, он точно был пиратом прежде, совершенно точно... Надо было нанять другое судно. Я согласился.

Стоило этим троим взяться за девушку, как из угла, где сидели мужчины рабы, выскочил парень, выкрикивая какие-то проклятия на родном языке. Тяжелый ошейник не дал ему дотянуться до нас. И он как неопытный щенок на привязи опрокинулся навзничь.

Матросы с интересом посмотрели на него.

- Чё это он? – спросил один из помощников.

- Это её брат.

- И где же растут такие братья, из какого они племени? Ты говорил из какой-то лесостепи? По-моему он выродок фавна, такой же резвый, как горный козёл.

- Я не помню названия их племени, тотем у этих дикарей лесной медведь.

- Очень хорошо...- капитан подошел к испугавшемуся своей смелости пареньку и поднял того на ноги, но простоял тот не долго.

Тяжелый кулак воткнулся ему под дых и парень упал от боли на четвереньки. Кусая воздух большими кусками он пытался что-то сказать. Но не получалось.

- А у него зад тоже ничего – капитан снял погашенную утром лампу с крючка и подошел к юноше сзади.

Матросы широко улыбаясь смотрели на происходящее. Я решил вмешаться только в крайнем случае. Еще пара тумаков обрушились на голову раба почти полностью оглушив его. Пока он приходил в себя капитан стянул с него штаны и смазал задницу.

- Сейчас, малыш, ты узнаешь, каково быть женщиной...

На свет показался короткий, но очень толстый капитанский член, торчащий из-под круглого волосатого живота. Крепко схватив жертву за талию он с натугой воткнул свой морской огурец между двух свежих булок. Парень закричал от боли. Капитан похлопал паренька по ляжке начав вонзать своего скакуна в его нежную дырку.

- Потерпи, потерпи... потом еще просить будешь, чтобы тебя отымели...- пыхтя проговорил толстяк. – Тут главное распробовать.

Через несколько минут стоны стихли, только обоюдное пыхтение, да шум волн нарушали тишину. Все в трюме, кроме сестры паренька не отрываясь смотрели, как капитан пашет чистое поле. Девушка отвернулась, чтобы не видеть унижения брата. Рабыня монголка тайком ото всех раздвинув свои пухлые, жаркие ножки запустила руку к себе в промежность, где между двух губок пряталась заветная пещерка, а над всем приподнялся сладкий бугорок. Его-то она и начала ласкать маленьким пальчиком с острым ноготком. Она очень осторожно массировала свой клитор стараясь не выдавать себя лишними движениями. Её густые вьющиеся черные волосы волнами спадали на полные плечи, а напряженные сосочки на небольшой упругой груди были видны, даже через плотную льняную ткань её одежды.

Капитан тем временем расходился не на шутку. Его толстый волосатый зад мелькал, как заведённый, а член сочно чавкал пробуя на вкус анус юноши.

Казалось, все кто смотрел, незаметно для самих себя даже дышать стали в такт движениям капитана. Только сестра по прежнему смотрела в сторону, и глаза её были полны слёз. Один из помощников капитана увидев такое дело схватил красавицу мозолистой рукой за светлые пряди и прошипел на ухо:

- Смотри, сейчас и тебя так же иметь будем...




И тут же почти разодрав её аппетитный ротик с налитыми, как свежие спелые ягодки, губами всунул свой член. Девушка попыталась закричать, но этот кожаный кляп не дал, только громкое сипение получилось. Она попыталась оттолкнуть насильника, но ничего не вышло, силёнок не хватило. Её слабые попытки защититься только распалили мужчину и он взяв её голову двумя огромными лапами принялся всаживать свое копьё ей в глотку. Яйца бились о подбородок красавицы, а она в свою очередь беспомощно сучила рученками, по-прежнему пытаясь защититься. Матрос кончил быстро, не в пример своему капитану. Тот только раззадорился не сбавляя темп. Второй помощник увидел, как маструбирует азиатка. Бросил оттраханую в рот красотку, которая уже хватала ртом воздух, между приступами кашля. Толкнул меня в плечё, спросил, указывая на степнячку:

- Эта целка?

- Нет, эта нет...

- Я её...

Не дождавшись моего ответа он взял оборот узкоглазую рабыню. Взяв её за ноги. Он вытащил пышечку из общей тесной толпы, чтобы остальные не мешали и навалился на малышку, как бык на тёлку. Без ласк и прелюдий, не встречая сопротивления, вошел в неё.

Капитан же повали паренька на спину и закинув его ноги на плечи продолжил начатое. Юноша начал постанывать от сексуального удовольствия. Его перец потихоньку наливался силой, а яички вздрагивали от каждого толчка. Его трахаль хитро улыбнулся и погладил хозяйство своего партнёра, от чего член у того быстро встал. Паренёк потянулся к нему чтобы поласкать, но капитан еще пару тройку раз ткнул его дубинкой в зад и разрядился невидимыми для всего света потоками спермы. Судя по тому, что он долго дёргался в сладких конвульсиях, сока в нём скопилось много.

Кончил и матрос на азиатке, та же вцепилась в своего партнера, умоляя о чем-то на родном языке, страстная попалась. Отпускать не хотела. Что-то не в командира пошла команда. Или старшой натренировался имея их каждый день.

Вытирая тряпкой свой прибор ко мне подошел капитан.

- Я сейчас еще матросов пришлю...

- Э-э-э-э, нет так не пойдет. Они мне весь товар перепортят.

- Что ты предлагаешь?

- Сколько матросов в твоей команде?

- Пятнадцать, если юнг не считать. Они еще пацаны совсем, рано им...

Я задумался. Нет спорить с моряками я конечно не собирался. Глупо это перережут горло и выбросят за борт, а в порту скажут, что меня сухопутную крысу, смыло во время шторма. Или вообще ничего не скажут, а продадут товар по частям на разных рынках. Сколько я иторий о вот так исчезнувших купцах слышал!

Я посмотрел на скифянку. Она так и сидела связанная вдали ото всех, с мешком на голове. Эта дикарка, несмотря на своё очень красивое тело, обошлась мне не очень дорого. Нрав у неё, как у дикой кобылицы, вот за одно матросики мне её и объездят. А если нет, так не много потеряю. Спокойствие дороже.

- Эту берите.

- На всех?

- Сил у неё хватит, только она дикая...

- Да, я видел, как ты её грузил. Ничего одолеем.

Втроём они потащили связанную амазонку вверх на палубу. Та извивалась, как гидра и также шипела из-под мешка. Видеть она, конечно ничего не могла, но слышала и точно догадалась, что её ожидает. Команда галдела от предчувствия подарка. Но когда их глаза увидели, какую жемчужину им несут, возгласы стали восхищенными. Девушку прислонили к мачте и сняли мешок с головы. Но опомниться не дали один из матросов накинул ей на шею удавку, потянув за края которой, он мог душить её стоя сзади за мачтой. Скифянка пока могла дышать но это продлилось недолго.

Двое самых храбрых, или самых нетерпеливых, подошли к смуглянке и принялись её раздевать на потеху публике. Первыми на свет появились налитые молодые груди, большие и сочные. Тут же ближайший получил плевок в лицо. И удавка затянулась в первый раз. Второй стянул её простую юбку, которая скрывала выпуклый лобочек нырявший в темноту кучерявого треугольника. Амазонка корчилась задыхаясь, а команда по очереди подходила, чтобы полапать наиболее понравившийся деликатес. Больше всего мяли её грудь, пустили даже самого старшего юнгу. Тот шарил своими загорелыми руками по упругим шарам и широко улыбался при этом. Матрос с удавкой, иногда давал пленнице глотнуть воздуха ослабляя удавку. Минут через двадцать ноги у скифянки начали подкашиваться, но сесть она не могла, всё та же петля не давала.

Признаться я с интересом следил за происходящим. Часто мне попадались рабы из степей, все они норовили или сбежать или как-то навредить своему хозяину. Конечно есть средства чтобы их урезонить, но все, что я знал сильно портили товарный вид. Частые побои хорошо ломали гордецов, делали их покладистыми, но от них оставались шрамы и выбитые зубы, длительное голодание сильно вредило здоровью, а кастрацию переносили только треть мужчин. А тут процесс проходил без видимого вреда для раба. Такого способа, как применяли моряки, я не знал. Капитан заметил мой интерес и подошел скаля подгнившие зубы.

- Это очень хороший способ. Иногда мы выбрасываем человека за борт на привязи и тащим за кораблём. Все люди боятся одного – утонуть. Это тяжёлая медленная смерть.

И правда амазонку отпустили и она, согнувшись пополам, упала на палубу. Это было еще то зрелище. Голая девица в окружении полных желания мужиков. Смеясь всё таже пара матросов поставила амазонку на колени. Я подумал, что вот сейчас её и пустят по кругу, но нет. За бортом набрали полное ведро воды и поставили его перед рабыней.

- Хочешь горлышко промочить? – старший по возрасту матрос явно играл на публику.

Намотав кудри на руку девушку лицом окунули в ведро и держали так пару минут, пока она не начала извиваться и конвульсивно дергаться. Отпустили, дали отдышаться. И опять, потом опять, и опять... Не менее получаса продолжалась эта экзикуция.

Капитан наблюдал за всем стоя рядом. Иногда давал советы и отпускал шутки. Он явно был доволен.

- Эти амазонки и вправду дочери Геракла. Они сильны и злы, как стая волков, но мы научились делать их покладистыми, как престарелые мерины.

Я только кивал, не отрывно глядя на процесс боясь пропустить что-то важное.

Девица обессилила окончательно, плечи поникли, когда её опять повалили на палубу, она радовалась только тому, что дышит.

Матросы обступили её и разрезали путы на руках и ногах. Трое прижали красотку к палубе. Один держал руки. Двое развели ей ноги. Тут на минуту силы вернулись к девушке, она попыталась вырваться, но плюхнувшийся на неё толстяк пресёк все попытки. Кольцо матросов сомкнулось плотнее. Мальчишки юнги носились вокруг в надежде рассмотреть хоть что-нибудь внутри круга. Мне ничего не было видно, только громкие стоны доносились до моих ушей. Рассмотреть что-то получалось, когда матросы меняли друг друга. Вот здоровый как вепрь грек раскачивается на ней, как шлюпка на волнах., потом похожий на воробья матрос нервно дёргает задом, потом еще и еще. Они сменялись, а амазонка всё тише и тише вела себя. Жизнь словно уходила из неё. В конце-концов мне пришлось вмешаться.

Растолкав собравшихся я склонился над раздавленной степнячкой. Ноги её были широко расставлены и она не делала уже никаких попыток защититься. Просто смотрела на меня глубокими черными глазами. Я наклонился чтобы послушать бьется ли сердце и почувствовал жар исходящий от её тела, запах, от которого моя мужская плоть моментально окрепла. Оглянувшись, увидел, как моряки молча смотрят на меня, ожидая что же я сделаю дальше. Не стесняясь я скинул свой хитон, оставшись только в сандалиях и лег на рабыню. Лоно её было молодо и упруго. Десять мужиков оставили здесь свой след, сперма вытекала из влагалища, смазки почти не было, и мой член заскользил по слизи вытекшей из предшественников. До чего горяча была эта самка, тепло окутывало меня внизу живота и поднималось вверх, к голове, где и так осталось мало места для разумных мыслей.

Природа брала своё без остатка. Степнячка молчала. Она лежала не двигаясь, только груди ходили ходуном от каждого моего движения. Я начал рвать её резкими рывками, надеясь так выдавить хоть малейший звук. Я кончил, но большого удовольствия не испытал. Насилие не в моем вкусе, хотя какое-то облегчение пришло. Я встал и отошел в сторону. Моряки вернулись к своему делу. Прошло еще около часа, когда они оставили амазонку в покое, перешучиваясь вернулись к совей рутине. Ни кто не позаботился убрать девушку в трюм. Я подошел и внимательно осмотрел её тело. Никаких серьёзных повреждений не было. Синяки и ссадины. Дышала она ровно, а взгляд был отрешенный. Только из уголков глаз катились крупные слёзы, до которых никому не было дела.

Позже я дал ей отвар трав составленный лучшим лекарем Афин, чтобы она не забеременела, и смазывал ссадины мазью этого же доктора.»

Вадик откинулся в крутящемся кресле и посмотрел на свою спутницу. Та находилась в легком ступоре.

- Это всё? – спросила девушка

- Ну ты же видишь, что всё. Дальше выводы профессора. Это же отрывок текста, а полный документ.

- Да-да... какая дикость, что там написано... как ты думаешь, что сталось с теми рабами?

- Ну не знаю – Вадим пожал плечами. – Мужчин точно отправили на тяжелые работы. А женщин могли продать в дома богатеям, или в портовые бордели.

- А они тогда уже были? – Оля очень удивилась такому факту истории.

- Да, проституция древнейшая профессия.

- Жаль их. Но, Вадим, я не знаю, как тебя попросить...

- Проси как обычно, повелевающим тоном... – Вадик улыбнулся.

- Тогда ты бы мог сделать со мной тоже, что они сделали с той амазонкой?

Если бы парень ел он бы поперхнулся точно.

- Ну в принципе...

Да в принципе он отказать не мог девушке, которая воркует, как голубка.